Что следует учесть.
От нас требуют повиновения. А мы повиноваться не будем, это уже ясно, это вопрос решённый. Наш курс — на суверенитет, нравится это кому-то или нет. Как будут меняться отношения, коммуникация в этих условиях?
Они (США+Запад) не правоту нашу проверяют, а силу. Правота наша их по существу не интересует. Если же мы ещё и правы — то тем хуже для нас. Только на силу и будут реагировать. Только она их и остановит. Будут реагировать на проявление воли, стратегическую последовательность, готовность нести неограниченный риск и ответственность. Поэтому наша задача — стратегически и тактически верно обеспечить рост и применение силы. А для этого надо напрягаться. Ещё никто стал сильным расслабляясь.
Пока что они ещё верят, что мы слабые — что одновременно пытаются внушить и нам — чтобы действительно ослабить (ещё больше ослабить — в их логике). Разубеждать их не надо — это заблуждение даёт нам фору, а вот верить в то, во что они верят, тоже не надо. Своё положение нужно оценивать трезво и рационально.
Вера в нашу слабость возникла после десятилетия нашей односторонней политики горбачёвской перестройки и ельцинского либертарианства (1989—1999) — политики признания врага другом. Однако враг из реальности никуда не делся — цели его по-прежнему состоят в ликвидации нас как субъекта истории человечества, при этом война всё время готовится и планируется как финальный или же неизбежный этап всех мероприятий в этом направлении. Эта примирительная политика оказалась утопией.
Нам также доказывают что мы не правы, чтобы ещё более ослабить, а вовсе не из-за спора по-сути, который никого не интересует. Так что сущностные обсуждения мы ведём для самих себя — и для тех, кто готов поддержать нас. У нас нет проблемы, которая оказалась неразрешима для коммунистической церкви и её политической монополии — нам не нужно доказывать свою непогрешимость, нам нужно лишь оставаться собой.
Как проявится наша сила и что будет после этого? Она уже проявляется — дозированно, но неуклонно. Мы при этом хотим избежать шока и неуправляемой лавинообразной реакции врага (не неадекватной, а именно неуправляемой; неадекватной она будет в любом случае). При этом проявления нашей силы внезапны и непредсказуемы для врага. Грузия, Крым, Сирия, Донбасс (наше противостояние вражеской провокации — Украине Донбасс не нужен, и нас пытаются заставить «взять» его, поучив от этого политические выгоды, а мы вместо этого массово предоставляем гражданство — куда более массово, нежели Венгрия или Польша карту поляка).
После выяснения нашей и силы, и правоты, ненависть к нам масштабно усилится, так что с русофобией «бороться» бессмысленно.
Мы не ставим (пока) цели ликвидации нашего врага как субъекта истории человечества. Однако мы однажды уже решали такую задачу (были вынуждены) — именно так был ликвидирован немецкий нацизм. Наши же англо-саксонские союзники такой цели не имели в отношении немцев. Но поставили ее после нашей Победы в отношении нас — разгромить нас так, как мы Германию.
Существующие социально-политические системы США и Запада не способны к работе над ошибками и смене стратегии/целей, в том числе к отказу от стремления к нашей ликвидации. Они не рефлексивны. Это не единственная их ошибка, но это ошибка фатальная. Мы ведь эту агрессию отразим — и отражённая волна ударит по ним, добавится к другим деструктивным факторам их катастрофического положения. Рациональная основа западной политики необратимо утеряна (в прошлый раз такая утрата проявилась как раз в мистике и иррационализме германского нацизма). Наука не может обеспечить рационального понимания и познания как собственного социума, так и чужого. Она может заниматься лишь техническими частностями, политтехнологиями. Нужны философия и теология. А эти источники рациональности отсечены — вместе с традицией, культурой и историей. Но эти ресурсы есть у других полюсов силы, в отличие от США и Запада.
Поэтому по мере нарастания кризиса параллельно с нашим последовательным усилением конфликтная напряжённость будет нарастать. Проигрывающие по своим же правилам захотят перечеркнуть правила как таковые. Ситуация усугубляется попытками заставить нас принять античеловеческие установки цивилизационного масштаба. Это может стать действительной причиной и мотивом военного противостояния, его внутренним нервом, ответом для нас на вопрос «за что и во имя чего».
Ситуация усугубляется и тем, что в эту гибельную модель политического и цивилизационного поведения вовлечены сами народы Запада и США. Они несут ответственность за происходящее. Они избирают своё руководство и разделяют его иррациональные фантазии. И если после Второй Мировой войны немецкий народ нёс по сути дела только тяготы военного поражения, а денацификация практически провалилась как историческая задача (нацизм в ФРГ был цензурирован только в политике), то в этот раз все будет по другому. Не будет никаких воспитательных мероприятий. Народы, упорно стремящиеся к гибели, могут действительно погибнуть. Их накажет история. И мы их спасать не будем.
