Подписание совестного заявления России и Китая — историческое событие в ретроспективе минимум 200 лет и в минимум в такой же перспективе (а вообще первый договор России с Китаем — Нерчинский, в результате которого появилась граница двух стран — подписан в 1689 году). Это поступательное развитие отношений двух империй, включающее и события 20-21-го веков, преодоление конфликта советского периода, и окончание периода экономического подчинения Китая Соединённым Штатам, так называемой Кимерики. Отношения в их сегодняшей форме сверх-союза, стратегической синергии сложились не вдруг — концепция присутствует уже в отношении России к китайской инициативе «один пояс, один путь» не в качестве участия, а в качестве сопряжения со сценариями развития ЕАЭС. Соглашение о сопряжении подписано в 2015 году.
Поэтому наивно представлять себе российско-китайскую унию как тактический приём в борьбе против общего врага — как представляют это себе Юнайтед Кингдом и США, измышляя, как бы им этот тактический с их точки зрения альянс разрушить с помощью вранья, провокации, обмана — поскольку других средств у англо-саксонской цивилизации не осталось и всем в мире это ясно, даже европейцам. Если последние во что и верят ещё, то именно в силу обмана, и тем хуже для тех, кто ещё верит. Россия и Китай не рассматривают США и их клиентеллу в качестве врагов, но эти последние сами себя так рассматривают. Китай вынужден дистанцироваться от США, поскольку стратегическим рынком сбыта не может быть страна-банкрот. А тактически США препятствуют возврату Тайваня. А наша любовь к США в 1990-е оказалась невзаимной настолько, что теперь возврат «имущества» потребует длительных усилий.
Китай стратегически заинтересован во втягивания Европы в китайский рынок, поскольку Европа в силу своей сохраняющейся дробности небезнадёжна и может быть санирована по частям. Для этого нужно только урезать полномочия ЕС, что в не очень отдалённом будущем сделают сами наиболее развитые экономики Европы. Евробюрократия жировала на избыточном ресурсе, занималась «ценностями» вместо хозяйства, но теперь избыточный ресурс сменился дефицитом, а в этих условиях понимание экономики как управления финансами не работает. Мы оказываемся как минимум в положении стратегического транзитного пространства, нам нужен китайский рынок, равно как европейский, что даёт возможности манёвра — и в газовой сфере он уже работает. Наши общественные уклады конвергентны — мы не принимаем англо-американскую концепцию элитократии, что и составляет фундаментальное отличие наших версий демократии, понимаемой нами как народовластие и народное государство, от демократий английской и американской. Если англо-американская модель строится на идее представительства, то есть подмены лица, то имперская власть строится на всенародной поддержке, на консенсусе, а не на публичной борьбе политических сил, она и есть лицо народа, она не представительствует, а связывает себя с народом. При всех наших олигархических эксцессах, мы продолжает именно эту линию исторического движения.
Может возникнуть вопрос — а почему заявление сделано именно сейчас? Из чего следует ленинское «вчера рано, завтра поздно»? Как минимум, дело в том, что обе страны к этому готовы. Китай определённо взял курс на эмансипацию от американской экономики (хотя всё ещё с ней связан, их оборот с США — $700 миллиардов, но с Россией поставлена ближайшая цель $250 млрд., а темпы роста очень высокие, плюс Китай уже не выполнил торговые обязательства перед США на $73 млрд. из $173 млрд. ), обе страны держат курс на освобождение от доллара. Россия сделала как экономику, так и политику устойчивой к санкциям (то есть к инструменту внешнего управления), санкции ведут к импортозамещению, а элиты не имеют нужного США политического влияния. Всё так. Но почему в эти дни? Конечно, олимпиада в Пекине — прекрасная площадка. Но, кажется, дело не только в этом. Отсчёт тактического времени идёт в другом процессе — в углублении внутриамериканского кризиса.
Почему Соединённые Штаты семь лет готовы были ждать, когда Украина снова пойдёт войной на Россию как они это понимают, по крайней мере на Крым и Донбасс, а она всё не шла, но вот сейчас как с цепи сорвались, вынь да положь им «российское вторжение», им нужны жертвы, они даже плановую цифру называют — 85 тыс. человек, никак не менее, накачка стрелковым оружием, противотанковыми гранатомётами и ПЗРК нужна, чтобы были потери, а раз мы их не хотим как минимум на стороне Донбасса, и вообще не хотим ни для себя, ни для Украины, придётся нам действовать на упреждение, вот вам и вторжение. Тут уже не пройдёт сценарий 08-08-08, Донецк не Цхинвал, пускать врага в Донецк и Луганск нельзя, тем более с оружием для городского боя, значит опять-таки придётся действовать предупредительно, на что и расчёт.
Видимо в самом развале политической системы США достигнуто какое-то критическое состояние, что война нужна сейчас и немедленно, вчера уже нужна. Не в том дело, что время работает на нас, а они это вдруг «поняли». Нет, есть буквально что-то, что почти физически давит на участников политической ситуации. Понятно, что Байден не оправдал надежд, что он и предназначался только, чтобы убрать Трампа, реалиста и народного лидера, против которого нужно было выставлять непременно старую гвардию, пусть из неё и песок сыплется, но Байден самого Брежнева видел, самого Громыко, Путина ездил шантажировать. Другого такого просто нет. Политическая «молодёжь» (тут не столько возраст, сколько опыт важен) против Трампа не тянет. Но опять-таки, Байден же ещё не умер. Есть что-то, что уже не из области политического мышления, а из области обстоятельств и фактов.
А если так — значит именно сейчас надо совершить совместное действие по обузданию агрессора, по принуждению его к миру.
Пока —политическое.
